ГОСУДАРСТВЕННАЯ АРХИВНАЯ СЛУЖБА РЕСПУБЛИКИ ИНГУШЕТИЯ

ШОТЛАНДСКАЯ МИССИЯ В ИНГУШЕТИИ

(по материалам РГИА и АКАК)

    За свою историю ингушский народ прошел два религиозных этапа: языческий, христианский и, в настоящее время, находится на третьем – мусульманском. Религиозным верованиям ингушей посвящены различные  литературные источники, но не менее интересный  и содержательный материал имеется в неопубликованных письменных источниках из архивохранилищ федеральных и региональных архивов страны. Значительная часть этих материалов еще не опубликована и  ждет своих  исследователей, которые введут их в научный оборот.

В данной статье мы публикуем документы, освещающие деятельность Шотландских миссионеров среди ингушей в первой половине XIX в.  Настоящая  публикация  выполнена на базе подлинных  документов, отложившихся в фондах Российского Государственного исторического архива  в Санкт-Петербурге (Ф. 797) и Актов Кавказской археографической комиссии (Т.VI). Такой подход к публикации имеющихся материалов был продиктован тем, что только комплексное изучение архивных источников и материалов Актов Кавказской археографической комиссии, позволяет создать объективную картину событий связанных с миссионерской деятельностью Шотландской миссии в Ингушетии.  Указанные источники взаимодополняя раскрывают деятельность  миссионеров колонии Каррас занимавшихся проповедованием христианской религии среди ингушей.  Главное достоинство данных архивных материалов состоит в том, что в них имеется ценный этнографический и исторический материал, который  не встречается в литературных и архивных источниках. В  этих документах отражается не только судьба многострадального ингушского народа и деятельность шотландской миссии на Кавказе.

Возникает справедливый вопрос, как, кем, когда и зачем была основана шотландская миссия на Кавказе?

Прежде всего, нужно отметить, что геополитически значимые страны мира    сознавали ценность и важность миссионерской деятельности. Они часто  использовали миссионеров в политических интересах и рассматривали их как союзников правительства в осуществлении политических планов. Начало 19 века  в Великобритании характеризуется созданием и расцветом христианских миссионерских обществ.  В рассматриваемый период Эдинбург  считался одним из центров распространения христианской религии  среди язычников[1].  В 1802 г. была основана миссия Эдинбургского миссионерского общества, для обращения в христианскую религию народов, обитающих между Каспийским и Черными морями. Для решения поставленной задачи, в первых числах  апреля 1802 г. на Кавказ были отправлены три миссионера Эдинбургского миссионерского общества Александр Паттерсон, Брайтон и Харисон (африканец). Внимательно изучив эту местность, они остановили свой выбор на окрестностях аула  Каррас[2]. Так как «для успешного выполнения поставленной великой цели ради которой они приехали на Кавказ, необходимо было быть полностью независимыми от  местного населения и иметь средства для выкупа из рабства пленных, которым потом можно будет объяснить основы христианской веры и учить правилам цивилизованной жизни»[3].  С   просьбой основать колонию в указанной местности  для миссионерской деятельности в Средней Азии, Крыму и на Кавказе они  обратились к российскому императору Александру I,  а 14 мая того же года получили разрешение   основать колонию близ аула Каррас Султанаю[4]. Название аула Каррас происходит от имени татарского Султана, который с некоторыми из своих сыновей похоронен в нескольких верстах к северу от деревни. Когда миссионеры впервые посетили ее в 1802 году, в ней жило более 500 человек, все мусульмане, уроженцы окружающих мест, говорившие на шести или семи различных языках[5]. В окрестностях этого аула для миссии был выделен   участок наиболее пригодной для этой цели земли, площадью в 6000 десятин, освободив их от всех личных и земельных налогов и платежей на тридцать лет, по истечении которых миссионеры должны будут ежегодно платить пятнадцать копеек, за каждую десятину пригодной для возделывания земли. Земельный налог был единственным налогом   миссионеров.   Они навеки освобождались от военной и гражданской службы, а помещения миссии никогда не будут использоваться для постоя солдат. Колонисты так же освобождались от военной и гражданской службы. Любому свободному горцу было разрешено принимать  христианское (протестантское) вероисповедание и становиться членом колонии. Кроме того, миссия  добилась согласия правительства выкупать у горцев   невольников, и по истечении нескольких лет, сделав их христианами, даровать им вольную. Что примечательно,   Россия никогда ранее не даровала такие привилегии и льготы  иностранным колонистам.

Так, у подножия г. Бештау, между реками Кума и Подкумок   была основана  шотландская колония Каррас (ныне — поселок Иноземцево),  миссия Эдинбургского миссионерского общества.

Для достижения поставленной цели, миссионеры шотландской миссии мистер Брайтон и Паттерсон стали изучать татарский, персидский,  еврейский и некоторые другие языки, намеревались составить алфавит и письменность сложного для изучения кабардинского языка. Делали переводы священных книг на местные языки, выкупали людей из рабства и неволи, оказывали материальную помощь нуждающимся. Выполняя первостепенные задачи, поставленные миссией, они с искренним интересом изучали историю, культуру, традиции и обычаи народов, населяющих Кавказ. Своей деятельностью они стремились принести на эту землю мир, благополучие, добро и способствовать распространению той веры, которую они считали  единственной. Миссия на Кавказе распространялась на осетин, кабардинцев, татар, кубачинцев, черкесов, башкир, ингушей.

Внимание миссионеров Эдинбургского миссионерского общества.  Г.Блая и Г.Галловая привлекли ингуши, проживающие в крепости рядом с Назранью.  В данной статье речь пойдет о деятельности этой миссии среди ингушей в 1802 г.

За основу данной статьи взят текст письма из фондаКанцелярии обер-прокурора святейшего правительственного Синода.

 

// 7 Перевод письма Члена и агента Шотландского Миссионерского общества, Пастора Ришарда Нилля, к господину министру духовных дел и народного просвещения, Его Сиятельству Князю Галицину.  Санкт-Петербург, 13 июня 1822 года.

(Текст письма публикуется в полном соответствии с оригиналом)

«Ваше сиятельство были всегда ревностнейшим споспешником и покровителем всякого предприятия, к озарению истинами Христианства Магометан и Язычников в России служащего. А потому, я, ободряясь сим, представляю вам следующее изложение обстоятельств, касающихся до удаления Г. Блая[1]  из Назрана (М.А. Назрани) в надежде, что если вам угодно будет довести оныя до сведения Его Императорского Величества, то Г. Блаю дозволено будет возвратиться в ее местопребывание, только полезное для дела его, наставлять  Ингушев в Евангельских истинах.

 Памятно будет Вашему Сиятельству, что Г. Блай прислан был Шотландским Миссионерским Обществом // 7 об. в Россию в 1820 году, с пердположением, испытать возможность учреждения Миссии между некоторыми из горских народов Кавказских, кои суть или Язычники или ежели и принадлежат к Магометанству, но менее прилежныны к учению и богослужению ложного Пророка, нежели татары, между коими Миссионеры их с ревностью и постоянством трудились до 20 лет, но с малым успехом.

Вследствие того. Г. Блай, вместе с Г. Галловаем, Членом Карской колонии, отправился во Владикавказ в начале весны 1821 года, и узнав, что ничего не возможно предпринять между Осетинцами, по причинам довольно известным Вашему Сиятельству, они обратили внимание свое на Ингушев, живущих по соседству Назрана. В сем месте расположились они с полного дозволения местного начальника в крепости.

Г. Блай немедленно стал учиться языку жителей, и в скором времени  столько успел в оном,  // 8. что мог объясняться с ними.

По приезду туда, нашел он между сим народом множество больных и раненных, по причине непрестанных и кровопролитных между ними ссор и драк. Сие обстоятельство тем паче побудило его желать, остаться у них. Он обучался медицине в Шотландии, и потому немедленно начал лечить страждущие их тела, в ожидании, что сие проложит ему путь к доставлению  им врачество для душ. Успех его превзошел всякое ожидание.  Излечения, произведенные им, приобрели ему доверенность в народе, и свободный  вход в домы их.  На него начали взирать, как на друга и отца, так что ему, возможно стало между ними ходить с полною безопасностью, даже и без охранительной стражи; чего дотоле ни с кем из Европейцев не бывало.

В начале нынешнего года он был уже столь силен в языке их, что предпринял  излагать оный на письме, и перевел даже Молитву Господню на оный, которая и напечатана в Астрахани. Сим ободрился он, и стал помышлять об учреждении школ между  ними, в которых предполагал обучать // 8 об. Российскому и Ингушскому языкам, и другим предметам полезных познаний, имея в виду образование их и внушение Евангельского учения. Все ингуши, коим он объявил сие намерение свое, весьма ободрили оное, а некоторые их них изьявили желание, чтобы дети их могли быть обучаемы русскому языку, вместе с их собственным. Несколько мальчиков согласились уже перейти к нему и жить с ним, радуясь чрезвычайно тому, что научатся читать и писать.

Один пожилой человек пожелал, не только сам учиться чтению и письму, но и обучать потом в своей деревне. Ясно было, что они с удовольствием принимали все, что сей неутомимый служитель господа ни предлагал им. Видя же ингушев, столь хорошо расположенных, Г. Блай стал готовиться к постройке дома, довольно обширного для своего жилища и некоторого числа мальчиков, коих он имел надежду получить в свое училище. Он расположился так, чтобы дети, живущие неподалеку от него, оставались жить со своими  родителями; а те, коих жилища далеко, перешли бы к нему, и содержались  от сего заведения.  Как же скоро собралось бы достаточное число мальчиков, по его предположению, он намеревался при- // 9 ступить к испрошению покровительства и вспомошествования Его Императорского Величества, на построение нужных для училища зданий. Между тем думал пользоваться всяким удобным случаем, для наставления старых и молодых в правилах христианства. Сердце его прониклось так же и к важному делу, приложения Священного Писания на ингушский язык. К исполнению всего того имел он наилучшие виды, что успеет он совершить ее немногие годы, если сохранится жизнь  его и здоровье. Все казалось оправдывающим его надежду, что с благословением Господним он может сделаться оружием, к приведению многих из сих несчастных жертв­ – погибели,  к блаженству и славе вечной. Но, к сожалению, все прекрасные виды исчезли в один миг. Около половины января 1822 года Г. Блай получил письмо от командующего во Владикавказе офицера, извещающее его о повелении Главнокомандующего в Грузии, что ему не позволяется дольше оставаться в Назрани, но чтобы немедленно выехал в Шотландскую колонию в Каррасе. Г. Блай тотчас приготовился к отъезду оттуда. 

// 9 об. Но едва только узнано было сие между жителями, как всеобщее сожаление изъявлено ими о сем. Они опечалились крайне, что лишаются своего благодетеля, и собравшись к нему, спрашивали «Зачем ни останешься  с нами». Если не хочешь «всегда жить у нас, то останься хотя на несколько лет, и выучи нас и детей наших». При отъезде его, множество жителей пришло к нему, брали его руку, желали ему благополучия и счастливого пути, просили кланяться от них его родственникам, друзьям, братьям и сестрам.

Можно полагать, что подобного явления при расставании не было  до селе между ингушами. Г Блай,  пишет, что он никогда еще не разлучался с кем бы то ни было, столь растроганным. Кажется,  что расставание с сими бедными язычниками, тягостнее было для него, нежели когда он расставался со своим отечеством, с Христолюбивыми друзьями своими, или с домом родительским, и так сильна его привязанность к ингушам и забота о спасении их, что позволение, возвратиться к ним, и проводить всю жизнь между сими неопытными сынами гор, почел бы он за счастливейшее событие своей жизни.

Все сие происшествия извлеченные из письма  // 10. Г. Блая, подтверждаются вполне господами Паттерсоном и Гендерсоном, которые были в Назрани прошлого октября. Они описывают ингушей людьми наиболее дикими из всех горских племен. Между ними нет почти ни одного пришедшего в полный возраст человека, который не был бы виновен в пролитии крови, или не искал отмщения в том за родственника своего, или приятеля.

По сему старые и молодые между ними всегда вооружены совершенно, и не считают сходить к реке за водой без заряженного ружья, кинжала или щита. Но при всем том, они считали себя обязанными все, оберегать Г. Блая пришедшего к ним с одним оружием токмо, Мечом Духа Божьего.

Ингуши в Назрани без всякой религии. Магометанская вера введена была между ними несколько лет тому назад,  но они прогнали от себя мул и объявили, что хотят остаться при  религии предков своих.  В чем же она состоит, они сами не знают.

За несколько времени до приезда к ним Г. Блая учинено было покушение к крещению их, но они вышли навстречу в полном вооружении // 10 об. и сказали, что готовы отражать силу, силою, но  не покоряться таким обрядам коих причина им вовсе не известна.

Господа Паттерсон и Гендерсон заключают, что ныне иного средства к покорению сих надменных Горцев, как кроткими наибольшее впечатление производящими истинами  Евангелия. Оныя могут введены быть между ними, только людьми бескорыстными, святыми, предавшими себя богу, которые согласятся жить у них, научить их языку, изготовить учебные книги, переводить Священное Писание, обучать народ чтению, и таким образом, ознакамливать их с сею Божественною Примудростью, которая поучает нас: уважать всех людей, любить ближних, Бога бояться, чтить Царя.

Они находят, все причины к ожиданию, что Г Блай исполнил бы все сие. А когда ингуши приведены были бы единожды к опытному  познанию любви Господа нашего Иисуса Христа,  то сделались бы сами Миссионерами спасительного учения для всех Горских народов, от Терека до Каспийского моря, в таких местах, куда ни один Европеец доходить не мог.

// 11 О, возлюбленный Князь! Троньтесь состраданием к безценным и безсмертным душам сих отдаленных народов. Теперь преданны они супостату своему, дьяволу, который яко лев рыкающий ходит между ними, для поглощения их! Позвольте мне ходатайствовать о них. Я умоляю вас Именем Божественного Искупителя нашего, да сделайтесь их другом. Без сомнения, Ваше Сиятельство возможете доставить дозволение и покровительство Его Императорского Величества сему доброму молодому миссионеру, чтобы он мог туда возвратиться. Сострадательный Император не попустите сим драгоценным душам ниспасть в ад,  без предостережения их о сей опасности.

Жарчайшие моления мои возносятся к Богу, да прибудет на вас Божественное Его благопоспешение, да руководствует вас, охраняет и благословляет во веки веков. Аминь.

P.S. Позвольте мне присовокупить, что сие происшествие распростерло мрачное облако на все труды миссионеров в южной // 11 об части России, и в особенности над умами Директоров Шотландского Миссионерского Общества, так как ни Г. Блай и никто из Директоров не знают вовсе, по какой причине выслан он был из сего места. Местное начальство не объявило ему ничего по сему случаю».

Санкт-Петербург, 13 июня 1822 года[6].

Письмо, полное эмоций и фактов миссионерской деятельности, было  написано с надеждой возобновить  проповедование христианской религии среди ингушей. Однако, личное отношение управляющего военной и гражданской частью на Кавказе генерала А.П. Ермолова к миссионерам была несколько предвзято. Он с осторожностью и недоверием относился к ним, считая их поборниками политических интересов британской короны.

Из перечня остальных документов указанного дела следует, что Александр Николаевич Галицин потребовал незамедлительный ответ от генерала А.П. Ермолова, относительно причин, побудивших его к выселению из Назрани Шотландского миссионера Г. Блая.

// 19  «Милостивый Государь Князь Александр Николаевич.

В ответ на почтеннейшее отношение Вашего Сиятельства  от 26 июля за №2579 имею честь объясниться.

Живущий между ингушами Шотландского общества миссионер Блай выслан мною по пользе удаления таковых лично объяснялся с Вашим Сиятельством, а сверх того имел следующие на то причины:

Ингуши принять крещение не желают и хотя весьма не многие из старшин на то согласились, думая, что все  вообще тому понуждаемы будут, но когда простой народ совершенно тому противится, хотел удалиться на прежнее жительство в горы, старшины оставили принятой ими закон и мне лично объявили, что понуждение к крещению лишит их средств  удержать народ в повиновении и спокойствии.

Почитая несовместным в подобных случаях принуждение и отклонив проповедника господствующей  нашей веры, не счел я приличным, в тоже время, терпеть между Ингушами иноверного Миссионера, который сверх того выдавал себя за лекаря, начинал входить в большую между полудиким народом доверенность.

// 19 об. Я почитаю обязанность с моей стороны и то замечать, что Шотландское общество миссионеров, принимал к себе на воспитание молодых людей, изучает их языку своего отечества и не всеми усилиями стараются образовать  их добрыми нам подданными. Я признаюсь Вашему Сиятельству, что не желал сих воспитанников, в свою очередь, иметь проповедниками между многочисленными обитателями гор, не допускаю к Карских колонистов, приобретать таковых.

С совершенным почтением имею честь быть Вашего Сиятельства Покорнейший слуга Алексей Ермолов

№ 194

19 сентября 1822. Тифлис[7].

Однако, 4 года спустя  12 октября 1826 года к этой проблеме вынуждены были вернуться. Беспокойство было вызвано тем, что в последние годы участились случаи увольнения колонистов и отъезда их на родину. Этот вопрос Комитет  министров   поставил возвращающемуся в Шотландию представителю организации Джону  Митчеллу, который указал на ряд причин, послуживших, отъезду колонистов на родину:

1. «Что в 1822 году один из миссионеров занимался проповедованием между горцами поколения ингуш и по  знаниям своим в медицине приобрел их доверенность и уважение; но после губернским начальством оттуда выслан без всякой видимой причины, почему и возвратился он в Шотландию;

2. Что по сим обстоятельствам миссионеры, считая цель, для коей учреждена колония, ненадежною, некоторые сами собой отправились домой, прочие просили Эдинбургское общество их отозвать; вследствие чего они сим обществом, которое совершенно отчаялось в успехе своего предприятия, и были отозваны, с тем, чтобы послать в другие части света, где они могли продолжать свои проповедческие занятия без препятствия».[2]

Ознакомившись с  причинами отъезда шотландских миссионеров из России на родину, Александр I потребовал выяснить, «…что было сделано против сих миссионеров в несогласность с высочайше дарованными им правами и преимуществами, кем то было сделано, по какому поводу, и донесено Его Императорскому Величеству».[3]

Все обвинения относились к А.П. Ермолову, поступок которого положил начало распаду Шотландской колонии и поколебал веру в дело проповедования христианской веры на Кавказе и в целом в России.

Прояснить многое позволяет ответ Ермолова.

Из отношения Ермолова к  д.т.с Ланскому о причинах удаления из Назрана Шотландского миссионера Блея в 1822 году

 12 ноября1827года №32

Ваше Высочество в отношении от 12 октября 1826 года, №920, изволили требовать от меня объяснений по жалобам Шотландских миссионеров, состоящих в двух предметах:

что же касается до миссионера Шотландского общества, находившегося у ингуш, то к удалению его оттуда побудили меня следующие причины: Во время пребывания моего в Санкт-Петербурге в 1821 году объяснялся я лично с бывшим министром духовных дел о необходимости не дозволять иноверным миссионерам, проповедовать христианскую религию в Назрани, и князь Александр Николаевич, соглашаясь  совершенно, с сим моим мнением добавил, что таковые миссионеры допускаются только там, где нет миссии греко-российской церкви, к ингушам же были посланы священники наши от святого Синода. 

Потом в 1822 году, в проезд мой через Владикавказ, явились ко мне несколько старшин Назранских, принявших от наших священников святое крещение, и удостоверяя, что переменою религии потеряли они общее уважение они от народа, сопротивляющегося явно,   введению христианства, что они не могут уже более удерживать его в надлежащем повиновении и что при дальнейших действиях наших миссионеров ингуши решились, оставя Назрань, удалиться в горы, просили меня дозволить им обратиться опять к прежнему их закону.

По важности места занимаемого ингушами которые, быв до сего преданы России, по положению их селении при Назране служат наилучшим сторожевым постом нашим с сей стороны от   неприязненных чеченцев и карабулаков, не мог я не предвидеть, сколь неприятные последствия могли бы произойти , если бы народ сей — самый воинственный и мужественнейший из всех горцев, быв доведен до возмущения, решился удалиться в горы, и потому хотя и не мог я дать означенным старшинам прямого позволения отпасть от принятой ими веры, но должен был однако приказать, местному начальству смотреть на поведение их в сем отношении сквозь пальцы. Вместе с тем склонил я проповедника нашего дабы он на некоторое время остановил предприятие свои к обращению сего народа.

В то же время узнал я, что у ингуш находится шотландский миссионер Блай, который, выдавая себя за лекаря начинал входить у них в доверенность.

Почитая не приличным в то самое время, когда я остановил действия нашего проповедника, дозволить пребывание между ингушами миссионера иноверного и основываясь на вышеупомянутом личном объяснении моем с бывшим министром духовных дел, считал я себя вправе, выслать его от сего народа. Что было тогда же и исполнено.

Вслед за тем князь Голицин по поводу просьбы агента Шотландского миссионерского общества пастора Нилля о дозволении означенному Блею возвратиться к ингушам, в отношении от 26-го июля 1822 года№2574, меня уведомил, что о причинах удаления сего миссионера, по личному разговору со мною, ему  известных, доводил он до сведения Его Императорского Величества, но Государю Императору благоугодно было знать, не было ли еще и других каких побуждений к таковой высылке. Вследствие чего в отзыве от 19-го сентября, того же года, №194, я объяснил все выше прописанные обстоятельства и полагаю, что распоряжения мои были одобрены Его Императорским Величеством, ибо миссионеру Блею возвратиться к ингушам  не было и на счет сей никакой дальнейшей переписки не происходило.

Изложив, таким образом Вашему Высочеству все обстоятельства, до жалоб шотландских миссионеров на здешнее начальство относящиеся, я предаю собственному благоусмотрению Вашему, до какой степени жалобы сии могут быть признанны основательными, да и если за все время существовании их колонии на Кавказе, кроме  изъясненных 2-х предметов, миссионеры сии не могли изыскать никаких других претензий, то сие одно уже ясно доказывает, сколь строго здешнее правительство охраняло право из и что к удалению из пределов кавказских побудили их совершенно другие причины.

Причины сии Вы изволите постигнуть по рассмотрении доставленных при отношении моем от 8-го октября 1826 года  №191, бумаг, из коих весьма заметно, что все расстройство в шотландской колонии произошло от влияния на оную Эдинбургского общества  и от раздоров между колонистами от того возникших. Вероятно, также предусмотрительность колонистов была обращена и на то, что с поселением близ Горячих Вод новой казачьей станицы трудолюбивые жители оной не допустят уже колонистов обогащаться исключительным снабжением сих Вод жизненными потребностями за непомерную цену.

Впрочем, я должен еще сознаться и в том, что выезд шотландских миссионеров из Карраса не счел я важным ущербом для Кавказского края, ибо в отношении к хозяйству ни особенным  трудолюбием, ни введением новых ремесел и лучших способов земледелия до сего времени не оказали они полезного примера; касательно же, прямой их цели, т.е. проповедования христианства известно уже, сколь мало они сего достигли.

Но предполагая, что предприятия их в сем последнем отношении, в продолжение времени были бы увенчаны желаемым успехом и что попечением их целые народы в кавказских горах обитающие, были бы обращены в религию, ими проповедываемую, нельзя упускать из виду следующих суждений:

Неоспоримо, что введение христианской религии между горцами, могло бы умягчить суровость сих полудиких народов и сделать их нравственному образованию более доступными; но дабы переворот сей и в политическом отношении в полной мере был полезен для России, необходимо так же чтобы вместе  с тем как понятия народов сих так и самые обычаи их и нравы сближены с нашими, но сего едва ли можно достигнуть посредством миссионеров иностранных и иноверных.

Весьма естественно что миссионеры сии истолковывая догматы и обряды религии ими проповедываемой, коснутся разности онных с господствующею греко-российскою церковью, и конечно, не станут выставлять со стороны выгодной последних, предосуждение собственного вероиспеведания; вероятно также, что излагая правила их церкви иностранцы  сии будут упоминать о тех странах, где вера их господствует и не преминут объяснять тамошние постановления и Нарвы, с нашими не согласные.

В сих случаях, без сомнения, говорить они будут в свою пользу и, показывая себя некоторым образом существами превосходными, не остерегутся поселить пренебрежение к другим вероисповеданиям и обычаям  родящееся всегда у новых прозелитов* с особым фанатизмом.

Итак, можно наперед предугадывать какие были бы последствия если бы народы, среди владений наших обитающие в местах непреступных были таким образом просвещены иноверцами, но если бы с нравственным образованием онных вражда к нам ныне питаемая усилена была еще новыми побуждениями; — я не упоминаю уже о том, что под видом  миссионеров удобнее всего могут вкрадываться в страну сию агенты кабинетов не равнодушно смотрящих на приобретение наше всей части Азии и что вызывая для распространения в областях наших христианства проповедников иностранных мы сознаемся перед лицом всей Европы или в недостатке способов наших или в неспособности к проповедованию слова Божия нашего духовенства.

По всем сим соображениям я полагал бы полезнейшим, не допуская в здешние страны миссионеров иностранных образовать особое общество для проповедования Греко-Российской веры из почтеннейших и просвещенных духовных особ наших, подчинив оному и существующую ныне осетинскую духовную комиссию, с тем, чтобы общество сие занялось прежде всего приуготовлением миссионеров из молодых и способных студентов дав им способ изучить языки народов к коим их посылать будут, и приобрести некоторые сведения в медицине,  вообще между горскими народами особенно уважаемой; потом сие же общество руководствовать будет самыми  занятиями сих миссионеров и надзирать за их действиями[8].

Отчасти доводы Ермолова были обоснованны. В 1810 г., в селении Каррас насчитывалось лишь тридцать девять обитателей.  Согласно положению разрастающаяся шотландская колония могла пополняться и другими колонистами. Этим воспользовались немецкие колонисты из Саратовской губернии и стали поселяться рядом с британцами.  Каррас стал колонией смешанного населения. В 1813 году в колонии насчитывалось 166 жителей: 26 британцев, 17 горцев, обращенных в христианство, и 123 немца. Хозяйство колонии было ориентировано на продовольственное снабжение развивающихся городов-курортов Кавказских Минеральных Вод, в первую очередь Пятигорска. Но с появлением в Каррасе немцев, ситуация в колонии резко ухудшилась, так как постоянно возникали споры между британцами и немцами, которые желали на ровне с последними решать внутренние дела  поселенцев, касающиеся религии, управления землей и собственностью. По положению эти вопросы должны были решать сами поселенцы или специальный комитет, выбранный ими для этих целей.  Значительное превосходство немцев отражалось и на состоянии дел в колонии, последние стали вытеснять британцев из сфер хозяйственной деятельности. Но духовная составляющая была на стороне шотландских миссионеров, которые благодаря денежной поддержке из Шотландии,  завели первую в крае типографию с отличным шрифтом, что дало им возможность отпечатать Ветхий и Новый Завет на арабском языке, который безвозмездно раздавался горским народа. Миссионеры  так же выкупали из рабства   молодых людей для того, чтобы с юности наставлять их в принципах христианской религии и знакомить с полезными в дальнейшей жизни ремеслами и промыслами. Посредством этой деятельности миссионеры надеялись значительно улучшить распространение христианства в данной местности. Несколько человек, выкупленных ими из рабства, оправдали надежды и перешли в христианство.  Наибольшим достижением шотландской миссии стал  выходец из знатной  семьи  Катте-Гирей. Он  происходил по прямой линии от крымских ханов и был связан родственными узами с несколькими очень важными и древними восточными фамилиями.

С согласия директоров Эдинбургского Миссионерского Общества Катте-Гирей   отправился в Лондон, где  поступил в Олд Гомертон колледж, профессора которого славились своей ученостью и глубокими знаниями.

Из всего вышеизложенного следует, что Шотландские миссионеры стремились распространить свое влияние на Кавказе, но без особых успехов. Уже к середине XIX века некоторая часть шотландцев отставила Северный Кавказ, вернувшись на родину. О судьбе остальных сведения весьма противоречивые.

Несмотря на неоднократные просьбы Шотландского миссионерского общества  разрешить возобновить проповедническую деятельность в Ингушетии, священнику  Г. Блаю было в этом отказано. Результаты,  достигнутые Г. Блаем в деле проповедования христианской религии в Ингушетии, были незначительны  по своим масштабам, но могли бы быть поучительны для всех последующих миссионеров, которые средствами материальными, насильственными, репрессивными  стремились достичь желаемой цели.    Ингуши на протяжении ряда веков подвергались христианскому влиянию со стороны русских, грузинских, итальянских, шотландских миссионеров и активной пропаганде ислама со стороны Чечни, Дагестана и Кабарды. Зная национальный менталитет, можно догадываться, почему ингуши противились принятию той или иной религии навязываемой силой. И окончательный перелом произошел под влиянием суфийских шейхов,  которые руководствовались высокими духовными принципами, вера в которые и  привела ингушский народ к мировой религии — исламу.

АЛБОГАЧИЕВА М. С.–Г.,

к.и.н., научный сотрудник Отдела народов Кавказа МАЭ РАН.

 

[1] Миссионер Георг Блай   (Blyth) d 1820году, при отправлении своем отсюда в Кавказский край получил рекомендательные письма к Генерал-Майору Сталю и к исправ. долж.  Кавказского Губернатора.

 

[2]  АКАК. Т.VI, Ч.1, Д.646, С.476

[3]  Там же.

* ПРОЗЕЛИТ —  новообращенный в какую-либо веру, принявший новые убеждения, по вере, политике.

[1] Загадочный мир народов Кавказа. Нальчик, 2000. С.7

[2] Ольшевский М. Кавказ с 1841 по 1866 год.  СПб., 2003. С. 153

[3]Загадочный мир народов Кавказа. Нальчик, 2000. С.100

[4] ЦГА РСО-А. Ф.11. Оп.49. Д.119. Л.83 об.

[5] Гендерсон Э. Библейские разыскания и странствия по России. СПб., 2006. С.282

[6] РГИА Ф.797. Оп.2. Д.8809. Л. 7-11 об.

[7] РГИА Ф.797. Оп.2. Д.8809. Л.19-19 об.

[8] Акты кавказской археографической комиссии. Т.VI. Ч. I. Д.648. С. 478-480

(по материалам РГИА и АКАК)     За свою историю ингушский народ прошел два религиозных этапа: языческий, христианский и, в настоящее время, находится на третьем – мусульманском. Религиозным верованиям ингушей посвящены различные  литературные источники, но не менее интересный  и содержательный материал …

» >

 

Телефон директора

8 (8734)  55 03 72

Контакты

386001, г. Магас,
ул. А.Горчханова, 13
Тел. : +7(8734)55-03-75
Факс: +7(8734)55-03-75
Электронная почта:
ingarkhiv@mail.ru

Часы приема граждан

Директор
каждый четверг с 15:00
Зам.директора
ежедневно с 9:00 до 17:00
Перерыв с 13:00 до 14:00

Телефон доверия

тел: +7(8734) 55 03 74